Неточные совпадения
Рев ветра долетал до
общей каюты, размахи
судна были все больше и больше.
Только мы расстались с
судами, как ветер усилился и вдруг оказалось, что наша фок-мачта клонится совсем назад, еще хуже, нежели грот-мачта.
Общая тревога; далее идти было бы опасно: на севере могли встретиться крепкие ветра, и тогда ей несдобровать. Третьего дня она вдруг треснула; поскорей убрали фок. Надо зайти в порт, а куда? В Гонконг всего бы лучше, но это значит прямо в гости к англичанам. Решили спуститься назад, к группе островов Бабуян, на островок Камигуин, в порт Пио-Квинто, недалеко от Люсона.
Смех, которым ответил адвокат на замечание Нехлюдова о том, что
суд не имеет значения, если судейские могут по своему произволу применять или не применять закон, и интонация, с которой он произнес слова: «философия» и «
общие вопросы», показали Нехлюдову, как совершенно различно он и адвокат и, вероятно, и друзья адвоката смотрят на вещи, и как, несмотря на всё свое теперешнее удаление от прежних своих приятелей, как Шенбок, Нехлюдов еще гораздо дальше чувствует себя от адвоката и людей его круга.
Чувство это не имело ничего
общего ни с первым поэтическим увлечением, ни еще менее с тем чувственным влюблением, которое он испытывал потом, ни даже с тем чувством сознания исполненного долга, соединенного с самолюбованием, с которым он после
суда решил жениться на ней.
— Теоретически, а не практически, как я увидал.
Суд имеет целью только сохранение общества в настоящем положении и для этою преследует и казнит как тех, которые стоят выше
общего уровня и хотят поднять его, так называемые политические преступники, так и тех, которые стоят ниже его, так называемые преступные типы.
Сложилось два мнения: одно утверждало, что поступок Савельцева представляет собою один из видов превышения помещичьей власти; другое — что дело это заключает в себе преступление, подведомое
общим уголовным
судам. Первое мнение одержало верх.
Апокалиптические пророчества условны, а не фатальны, и человечество, вступив на путь христианского «
общего дела», может избежать разрушения мира, Страшного
суда и вечного осуждения.
Но если христианское человечество соединится для
общего братского дела победы над смертью и всеобщего воскресения, то оно может избежать фатального конца мира, явления антихриста, страшного
суда и ада.
Никакой книгопечатник да не потребуется к
суду за то, что издал в свет примечания, цененея, наблюдения о поступках
общего собрания, о разных частях правления, о делах
общих или о поведении служащих, поколику оное касается до исполнения их должностей».
Но нередкий в справедливом негодовании своем скажет нам: тот, кто рачит о устройстве твоих чертогов, тот, кто их нагревает, тот, кто огненную пряность полуденных растений сочетает с хладною вязкостию северных туков для услаждения расслабленного твоего желудка и оцепенелого твоего вкуса; тот, кто воспеняет в сосуде твоем сладкий сок африканского винограда; тот, кто умащает окружие твоей колесницы, кормит и напояет коней твоих; тот, кто во имя твое кровавую битву ведет со зверями дубравными и птицами небесными, — все сии тунеядцы, все сии лелеятели, как и многие другие, твоея надменности высятся надо мною: над источившим потоки кровей на ратном поле, над потерявшим нужнейшие члены тела моего, защищая грады твои и чертоги, в них же сокрытая твоя робость завесою величавости мужеством казалася; над провождающим дни веселий, юности и утех во сбережении малейшия полушки, да облегчится, елико то возможно,
общее бремя налогов; над не рачившим о имении своем, трудяся деннонощно в снискании средств к достижению блаженств общественных; над попирающим родством, приязнь, союз сердца и крови, вещая правду на
суде во имя твое, да возлюблен будеши.
— Во Франции так называемые les tribunaux ordinaires [обыкновенные
суды (франц.).] были весьма независимы: король не мог ни сменять, ни награждать, ни перемещать даже судей; но зато явился особенный
суд, le tribunal exceptionnel [
суд для рассмотрения дел, изъятых из
общего судопроизводства (франц.).], в который мало-помалу перенесли все казенные и общественные дела, а затем стали переносить и дела частных лиц.
И между тем там, за этими толстыми железными затворами, в этих каменных стенах, куда не проникает ни один звук, ни один луч веселого божьего мира, есть также своего рода жизнь; там также установляются своеобразные отношения, заводятся сильные и слабые, образуется свое
общее мнение, свой
суд — посильнее и подействительнее
суда смотрительского.
По приезде в губернский город Порфирий Петрович вел себя очень прилично, оделся чистенько, приискал себе квартирку и с помощью рекомендательных писем недолго оставался без места. Сам губернатор изволил припомнить необычайную, выходящую из порядка вещей опрятность, замеченную в земском
суде при ревизии, и тотчас же предложил Порфирию Петровичу место секретаря в другом земском
суде; но герой наш, к
общему удивлению, отказался.
К тому же и хозяин постоялого двора предупредил нас, что в это утро должно слушаться в
суде замечательное политическое дело, развязки которого вся кашинская интеллигенция ожидала с нетерпением [Само собою разумеется, что следующее за сим описание окружного
суда не имеет ничего
общего с реальным кашинским окружным
судом, а заключает в себе лишь типические черты, свойственные третьеразрядным
судам, из которых некоторые уже благосклонно закрыты, а другие ожидают своей очереди.
Словом сказать, мы вышли из
суда обеленными, при
общем сочувствии собравшейся публики. Мужчины поздравляли нас, дамы плакали и махали платками. Вместе с нами признаны были невинными и прочие наши товарищи, исключая, впрочем, Редеди и"корреспондента". Первый, за распространение вредных мечтаний в среде ситцевых фабрикантов, был присужден к заключению в смирительный дом; последний, за написание в Проплеванной фельетона о"негодяе" — к пожизненному трепету.
Церковные учители признают нагорную проповедь с заповедью о непротивлении злу насилием божественным откровением и потому, если они уже раз нашли нужным писать о моей книге, то, казалось бы, им необходимо было прежде всего ответить на этот главный пункт обвинения и прямо высказать, признают или не признают они обязательным для христианина учение нагорной проповеди и заповедь о непротивлении злу насилием, и отвечать не так, как это обыкновенно делается, т. е. сказать, что хотя, с одной стороны, нельзя собственно отрицать, но, с другой стороны, опять-таки нельзя утверждать, тем более, что и т. д., а ответить так же, как поставлен вопрос в моей книге: действительно ли Христос требовал от своих учеников исполнения того, чему он учил в нагорной проповеди, и потому может или не может христианин, оставаясь христианином, идти в
суд, участвуя в нем, осуждая людей или ища в нем защиты силой, может или не может христианин, оставаясь христианином, участвовать в управлении, употребляя насилие против своих ближних и самый главный, всем предстоящий теперь с
общей воинской повинностью, вопрос — может или не может христианин, оставаясь христианином, противно прямому указанию Христа обещаться в будущих поступках, прямо противных учению, и, участвуя в военной службе, готовиться к убийству людей или совершать их?
Отказывающиеся от
общей присяги отказываются потому, что обещаться в повиновении властям, т. е. людям, предающимся насилиям, противно смыслу христианского учения; отказываются от присяги в
судах потому, что клятва прямо запрещена Евангелием.
Чтобы были приняты следующие решения: 1) Выразить удовлетворение по поводу официального предложения со стороны пресвитерианской церкви в Соединенных Штатах верховным представителям каждого религиозного общества христианского исповедания соединиться для
общего обсуждения мер, могущих вести к замене войны международным третейским
судом.
Знал он о горожанах поразительно много, — и действительно, если бы каждая незаконная проделка могла быть уличена с достаточной для преданья
суду ясностью, то город имел бы случай увидеть на скамье подсудимых таких лиц, которые пользовались
общим уважением.
Я был всегда плохим знатоком парусной техники как по бегучему, так и по стоячему такелажу [Стоячий такелаж —
общее название неподвижных снастей на
судне.], но зрелище развернутых парусов над закинутым, если смотреть вверх, лицом таково, что видеть их, двигаясь с ними, — одно из бескорыстнейших удовольствий, не требующих специального знания.
Я даром трачу лучшие годы жизни», подумал он, и ему почему-то вспоминалось, что соседи, как он слышал от няни, называли его недорослем; что денег у него в конторе ничего уже не оставалось; что выдуманная им новая молотильная машина, к
общему смеху мужиков, только свистела, а ничего не молотила, когда ее в первый раз, при многочисленной публике, пустили в ход в молотильном сарае; что со дня на день надо было ожидать приезда Земского
Суда для описи имения, которое он просрочил, увлекшись различными новыми хозяйственными предприятиями.
Мы группируем данные, делаем соображения об
общем смысле произведения, указываем на отношение его к действительности, в которой мы живем, выводим свое заключение и пытаемся обставить его возможно лучшим образом, но при этом всегда стараемся держаться так, чтобы читатель мог совершенно удобно произнести свой
суд между нами и автором.
Время, пережитое в болоте кляуз, раздоров и подвохов, не пройдет безнаказанно ни в
общем развитии жизни, ни перед
судом истории.
Как-то после одной из первых репетиций устроился
общий завтрак в саду, которым мы чествовали московских гостей и на котором присутствовал завсегдатай театра, местный адвокат, не раз удачно выступавший в столичных
судах, большой поклонник Малого театра и член Московского артистического кружка. Его речь имела за столом огромный успех. Он начал так...
Дело это, начавшее опять возбуждать
общее внимание всей губернии, было перенесено в совестный
суд, где председал Яков Львович.
Губернаторы стеснены
судами, палатами,
общими присутствиями. Ищут преданности и находят одно противоречие.
Несмотря на свое адвокатское звание, Грохов редко являлся в
суд, особенно новый; но вместе с тем, по
общим слухам, вел дела крупные между купечеством и решал их больше сам, силою своего характера: возьмет, например, какое ни на есть дело, поедет сначала к противнику своему и напугает того; а если тот очень упрется, так Грохов пугнет клиента своего; затем возьмет с обоих деньги и помирит их.
Но этого было мало потому, что начало злоупотреблений скрывалось в самой сущности тогдашнего порядка дел, в недостатке свободного развития народных сил, в неразвитости и развращенности людей, которым вверены были начальство,
суд и расправа, в
общем недостатке образования по всем частям.
В этом двустишии Пушкина выражается
общий смысл условной морали. Софья никогда не прозревала от нее и не прозрела бы без Чацкого никогда, за неимением случая. После катастрофы, с минуты появления Чацкого оставаться слепой уже невозможно. Его
суда ни обойти забвением, ни подкупить ложью, ни успокоить — нельзя. Она не может не уважать его, и он будет вечным ее «укоряющим свидетелем», судьей ее прошлого. Он открыл ей глаза.
Что делать актеру, вдумывающемуся в свою роль в этой пьесе? Положиться на один собственный
суд — не достанет никакого самолюбия, а прислушаться за сорок лет к говору общественного мнения — нет возможности, не затерявшись в мелком анализе. Остается, из бесчисленного хора высказанных и высказывающихся мнений, остановиться на некоторых
общих выводах, наичаще повторяемых, — и на них уже строить собственный план оценки.
Суд общего мнения, везде ошибочный, происходит однако у нас совсем на других основаниях, чем в остальной Европе; в Англии, например, банкрутство — бесчестие неизгладимое, — достаточная причина для самоубийства.
Оно очень широко захватывает историю народов и очень определительно выражает собою
общее стремление нашего времени возводить факты к идеям, а идеи призывать на окончательный
суд и поверку фактами.
Подумайте там
общим семейным
судом, как вам облегчить свою участь».
А в окружном
суде были и сюртуки, и мундиры, и фраки, всё юристы, люди, получившие
общее образование; было с кем поговорить.
— На вашу долю приходится тысяч пятнадцать, — сказал жандарм, покачиваясь. — Трактир у нас
общий, значит, и капитал
общий. Да. На вашем месте я давно бы подал в
суд. Я бы в
суд подал само собой, а пока дело, один на один всю бы рожу ему до крови…
— Скорняков боится, уже пустил слух, что этой зимою начнёт сводить лес свой, — хочет задобрить народ, чтобы молчали про шинок-то, — работа, дескать, будет. А Астахов кричит — врёт он, лес у нас с ним
общий, не деленый, ещё тяжба будет в
суде насчёт границ… Не знают мужики, чью руку держать, а в душе всем смерть хочется, чтобы оба сгинули!
— Под
суд адвокатов и заступников! Под
суд барских лизоблюдов! — подхватили несколько голосов. — Сходку собрать, сходку! Судить! Выгнать к черту! Это измена
общему делу! Это подлость!
Гипотетически Н. Федоров прав, что человек и мир перешли бы в вечную жизнь без катастрофы конца и страшного
суда, если бы человечество объединилось братски для
общего дела осуществления христианской правды и для воскрешения всех умерших.
В человеческой, слишком человеческой идее ада объективируется жалкий
суд человеческий, который ничего
общего не имеет с
судом Божьим.
Так в
общих чертах провел я ночь перед днем
суда. Не стану описывать те ощущения, которые я испытывал, когда передо мной отворилась дверь и судебный пристав указал мне на скамью подсудимых. Скажу только, что я побледнел и сконфузился, когда, оглянувшись назад, увидел тысячи смотрящих на меня глаз; и я прочел себе отходную, когда взглянул на серьезные, торжественно-важные физиономии присяжных…
Мне лично всегда так ярко представлялась эта, быть может, и выдуманная сцена, что я воспользовался ею впоследствии в моем романе"На
суд", где фабула и психический анализ мужа и жены не имеют, однако, ничего
общего с этой московской историей.
Но, к счастью, не вся же масса студенчества наполняла таким содержанием свои досуги. Пили много, и больше водку; буянили почти все, кто пил. Водились игрочишки и даже с „подмоченной“ репутацией по части обыгрывания своих партнеров. И
общий „дух“ в деле вопросов чести был так слаб, что я не помню за два года ни одного случая, чтобы кто-либо из таких студентов, считавшихся подозрительными по части карт или пользования женщинами в звании альфонсов, был потребован к товарищескому
суду.
Вот такой
суд — с застывшими формами и вековой неподвижностью — всего лучше выказывал, до какой степени в Англии добро и зло переплетены в деле
общей правды и справедливости.
Суд — свободный и независимый; но с варварским нагромождением старых законов, с жестокими наказаниями, с виселицей; а в гражданских процессах — с возмутительной дороговизной; да и в уголовных — с такими же адскими ценами стряпчим и адвокатам.
Был товарищеский
суд над одним студентом-ветеринаром. В Дерпте, кроме университета, был еще ветеринарный институт. Для поступления в него требовалось окончание всего только шести классов гимназии. Преподавание велось на русском языке, и студенты были почти сплошь русские.
Общий моральный и умственный уровень ветеринарных студентов был ниже общестуденческого уровня.
Если люди объединяются для «
общего дела» воскрешения, для реального осуществления христианской правды в жизни, если в братском союзе будут бороться против стихийных, иррациональных, смертоносных природных сил, то не будет царства антихриста, конца мира и страшного
суда, то человечество непосредственно перейдет в вечную жизнь.
На
судах, следовавших за императорскими, наступила
общая паника.
В его пламенном воображении стали проноситься одна за другой картины будущего величия России. Он видел сильное войско и могучие флоты, разъезжающие по всем морям под русским флагом и развозящие русские товары. Воображались ему приморские гавани, кишащие торговой деятельностью, русские люди, живущие в довольстве, даже в изобилии. Представлялись ему нелицеприятные судьи и
суды, — везде
общая безопасность и спокойствие.
Само собою разумеется, что началось следствие, которое привело Докукина к казни. Во все время
суда Докукин оставался при своем убеждении и с ним же умер на плахе. Было немало и других примеров в этом же роде, которые потонули в
общем море тогдашней уголовщины.
Так, совсем как будто нечаянно, кривым путем — из удавшегося
суда, из душевного подъема, вызванного
общими переживаниями на
суде, — родилась первая молодежная ударная бригада на заводе «Красный витязь».
Вручение ножа от имени царя и питье вина из
общей чаши, при лобызании всех присягавших между собою, заключали этот страшный обряд безвозвратного закабаления на кровавую службу [«Царский
суд», историческая повесть Н. Петрова.].